Идол десятилетия алчности

12(50) декабрь 2003

Майкл Милкен – один из самых могущественных и богатейших финансистов Америки, олицетворение провозглашенного в 80-х “десятилетия алчности”. Благодаря своей империи “мусорных” облигаций, он в кратчайшие сроки заполучил многомиллиардный капитал. Направив его на финансирование “враждебных захватов” корпораций, он породил самую большую и крупномасштабную за всю историю США волну слияний и “насильственных поглощений”, которая навсегда изменила лицо корпоративной Америки

Восхождение
Майкл Милкен родился и вырос в калифорнийском городке Энцино, к северу от Лос-Анжелеса. Его отец был бухгалтером и, начиная с десяти лет, Майкл помогал отцу тем, что сортировал чеки и заполнял налоговые декларации.  Еще в школе он поражал одноклассников способностью выполнять сложные арифметические действия в уме.

Окончив Калифорнийский университет в Беркли, Милкен женился на своей сокурснице Лори, и они вместе переехали в Филадельфию, где Майкл поступил в престижную Уортонскую бизнес-школу Пенсильванского университета.  Окончив учебу на все “А”, он устроился на работу в трейдинговый отдел инвестиционной компании Drexel Firestone (впоследствии она слилась с Burnham Lambert и стала Drexel Burnham Lambert), где вскоре стал специализироваться исключительно на ценных бумагах с низким рейтингом или вообще без рейтинга.

Милкен увлекся “мусорными” облигациями еще в Уортоне, где на основе проведенных исследований пришел к выводу, что диверсифицированный долгосрочный портфель низкосортных облигаций дает более высокую норму прибыли при столь же малом уровне риска. Будучи гениальным промоутером, Милкен постоянно рекламировал свои облигации. И хотя многие инвесторы все еще побаивались “мусорных” бумаг, его доводы все чаще и чаще срабатывали.

К началу 1977 г. Drexel контролировала 25% рынка таких ценных бумаг и была почти единственной компанией, ведущей активные маркет-мейкерские операции на нем.  Таким образом, Милкен фактически создал рынок “мусорных” облигаций. В том же 1977 г. Милкен осуществил публичную эмиссию высокодоходных облигаций семи компаний под собственную гарантию на размещение и сбыл их частным инвесторам – иными словами, осуществил первичную эмиссию, а не вторичное размещение, на котором специализировалась Drexel (да еще и с огромной андер-райтинговой комиссией в 3%). Созданный Милкеном механизм аккумулирования капитала набирал обороты, готовясь совершить революцию в финансовом мире. 

Офис на Беверли-Хиллз
Пользуясь своим возросшим влиянием внутри фирмы, Милкен в 1978 г. добился перевода своего отдела бросовых облигаций в Калифорнию. Под предлогом того, что в родном штате ему будет легче искать клиентов, Милкен фактически создал автономную и полностью подконтрольную ему компанию под вывеской Drexel.  После этого его не контролировало даже руководство компании.

У себя в офисе в Беверли-Хиллз Милкен установил строгие правила. Рабочий день начинался в 4:30 утра (7:30 по нью-йоркскому времени) и длился до 8:00 вечера (23:00 по Нью-Йорку). Он требовал от всех сотрудников безоговорочной преданности и полной погруженности в работу. Никому не разрешалось отлучаться даже на обед; еду приносили прямо в офис. Милкен дошел даже до того, что нанял специальную службу для решения бытовых проблем сотрудников, дабы те лишний раз не отвлекались.

Он был неимоверно педантичным и требовательным и часто подвергал сомнению правильность проведения той или иной сделки, зацикливаясь на долях пункта и зачастую срываясь на крик. Кто-то из подчиненных однажды спросил Милкена, почему тот так часто критикует и никогда никого не хвалит. “В течение дня не так много времени, чтобы устраивать посиделки и расхваливать друг друга, – резко ответил Милкен. – У нас нет необходимости говорить о наших успехах, нам нужно говорить о наших ошибках”.

Со временем такой жесткий график и постоянное напряжение стали сказываться на большинстве сотрудников Милкена. Один начал курить по четыре пачки сигарет в день, другой стал постоянно жевать резинку, третий запил, у многих начались серьезные проблемы с психикой.

Однако, несмотря на все это, никто из подчиненных Милкена на жизнь, мягко говоря, не жаловался. Никакое напряжение не могло заставить служащих калифорнийского отделения Drexel отказаться от своих заработков, которые по тем временам были просто фантастическими. Один менеджер средней руки устроился на работу к Милкену в 1986 году. Отработав три месяца, он обнаружил, что очередной недельный чек больше обычного на $100 тыс. Поскольку для премиальных было не время, он решил, что это простая ошибка бухгалтерии, о чем и сообщил Милкену. “Нет, – ответил невозмутимый Майкл, – это не ошибка.  Мы просто даем тебе знать, что нам ужасно нравится, как ты работаешь”. Другой служащий рассказывал, что из 85 человек, составляющих штат торгового этажа в Беверли-Хиллз, где-то 20-30 получают не меньше десяти миллионов, а пять или шесть – больше сотни миллионов долларов в год.

“Заставляйте себя зарабатывать больше”
Милкен приходил на работу даже раньше своих подчиненных – ровно в 4 утра. И лишь раз в году он отходил от своего стола по делам, не касающимся бизнеса, – когда он брал жену на ланч в день годовщины их свадьбы. Даже после работы он обычно находился в своем домашнем офисе, на звонки немедленно отвечал даже поздно ночью, и в выходные.  В 1986 году, принимая на работу Мартина Сигела – юриста по слияниям и поглощениям, Милкен так описал свое отношение к деньгам и работе: “Я не хочу, чтобы кто-то подсчитывал, сколько зарабатываю я, и сколько зарабатывают другие, – сказал он Сигелу. – В этом бизнесе нельзя думать, что ты богат, иначе станешь жирным и ленивым. Никогда не считайте ваши деньги; вы должны заставлять себя зарабатывать еще больше”.  Зарабатывая все больше и больше, Милкен между тем вел относительно скромный образ жизни.  Его жена каждый год надевала на рождественский званый вечер одно и то же недорогое черное платье. Сам он ездил на потрепанном желтом “Мерседесе”. Наездив 80 тысяч миль, он продал машину одному своему сотруднику.
Милкен поражал своих собеседников более чем скромными познаниями в искусстве, литературе, политике и крайней неосведомленностью даже о текущих событиях, выходящих за рамки его непосредственных интересов. Он не читал почти ничего, кроме исследовательских отчетов, проспектов эмиссий и других финансовых документов.

“Бал хищников”
Сконца 70-х Drexel начала проводить ежегодные конференции по бросовым облигациям.  Цель была в том, чтобы собрать вместе клиентов отдела корпоративных финансов и группу потенциальных покупателей “мусорных” облигаций. Поначалу такие конференции не пользовались успехом, но уже к середине 80-х “бал хищников”, так впоследствии прозвали конференцию, насчитывал несколько тысяч участников.

Конференция проходила в роскошном отеле в Беверли-Хиллз.  Для развлечения гостей обычно приглашались звезды, такие, например, как Дайана Росс и Фрэнк Синатра (выступление последнего обошлось Drexel в $150 тысяч).  “Бал хищников” 1985 года стал прелюдией к серии “враждебных” слияний и поглощений (M&A), которые привели в шок всю корпоративную Америку. Сперва это коснулось Philips Petroleum, для чего Милкен за один уикэнд мобилизовал $2 млрд., а затем могущественной Unocal (нападение было настолько дерзким, что Конгресс США даже хотел провести публичные слушания по этому вопросу).  Для атаки на Beatrice Милкен привлек $2.5 млрд. А на “захвате” корпорации RJR Nabisco, монстра бисквитной промышленности США, занимавшего 19-е место в списке крупнейших компаний Америки, Drexel заработала $250 млн. комиссионных. Американский истеблишмент был поражен удивительной способностью Милкена аккумулировать огромный капитал и тем, с какой легкостью крупнейшие компании переходят из рук в руки.

После того как Соул Штайн-берг, купив 11.1% акций Walt Disney Production, а затем перепродав им же этот пакет, заработал $60 млн., началась настоящая золотая лихорадка “враждебных” поглощений. Как сказал один из “корпоративных захватчиков” тех времен: “Если вы не получили богатое наследство, возьмите его взаймы”.

“Быть жадным – это хорошо”
Могущество Майкла Милкена на рынке “мусорных” облигаций росло с устрашающей силой.  Он лично контролировал уже 75% рынка.

Сотрудники и коллеги Милкена по операционному залу не переставали удивляться его маниакальному стремлению выжать из каждой сделки как можно больше прибыли. Милкен так разошелся, что его ведущий трейдер не раз напоминал ему о нормах дилеров по ценным бумагам, которые допускают не более чем 5%-ную надбавку. Он же зачастую пытался накинуть все 25%.

Для извлечения дополнительной прибыли Милкен часто использовал инсайдерскую информацию. А чтобы не рисковать и не торговать самому, Милкен использовал свое-го делового партнера Ивана Боски.  Сын русского эмигранта, Иван Боски был грозной силой на Уолл-Стрит. На пике своего могущества он обладал покупательной способностью в $3 млрд. и прославился своей агрессивной тактикой. Зачастую он ставил на кон сумму, многократно большую, нежели он имел, из-за чего несколько раз был на грани полного банкротства. Однажды, выступая перед студентами Калифорнийского университета, Иван Боски, не закончивший даже колледж, сказал фразу, ставшую лозунгом десятилетия: “Быть жадным – это хорошо, – сказал он, глядя на завороженно слушающую его аудиторию. – Я хочу, чтобы вы это знали. Я думаю, жадность – здоровое чувство. Вы можете быть жадным и вместе с тем уважать себя”. Зал встретил его речь овациями.  Милкен использовал Боски как своего рода “парковку” для собственной позиции по акциям. Схема была простая: Милкен передает инсайдерскую информацию о поглощаемой компании Ивану, а тот за свой счет скупает ее акции. Вся прибыль или убытки делятся пополам. Почти всегда это была прибыль.

Месть в мире больших денег
Не только рынок, но и большинство инвесторов, покупающих “мусорные” облигации, были полностью подконтрольны Милкену (в Drexel их называли “порабощенные клиенты”). Вера в гениальность Милкена была настолько высока, что многие просто отдавали ему в управление свои портфели облигаций.

Излюбленным фокусом Милкена были варранты. Размещая облигации какой-нибудь компании, он получал от нее варранты на ее собственные акции. Говоря всем, что использует эти варранты для увеличения привлекательности облигаций, раздавая их инвесторам, вложившимся в “мусорные” бумаги, Милкен, на самом деле, распределял их среди подконтрольных ему товариществ. Зачастую варранты одной только компании впоследствии стоили до нескольких сотен миллионов долларов.

Даже официальные доходы
Милкена были огромны. В 1982 г.  его премия составила $45 млн., а через четыре года – уже $550 млн.  Однако Милкина интересовали не столько деньги, сколько то, что они могут сделать. Однажды, беседуя с одним из своих коллег, он сказал, что мечтает увеличить свое состояние раз эдак в десять -до $30 млрд. Затем, повернувшись к обширной панораме, простирающейся от Сенчури-Сити через западный Лос-Анжелес в сторону Тихого океана, спросил: “Как ты думаешь, во сколько нам обойдется приобрести все здания отсюда до океана?”.

Вместе с доходами Милкена росли доходы Drexel. В 1986 году, получив общий доход в размере $4 млрд. и чистую прибыль в $525 млн., Drexel стала самой прибыльной инвестиционной компанией на Уолл-Стрит. До этого много лет подряд самым прибыльным был инвестиционный банк Salomon Brothers. Президента банка, амбициозного Джона Гутфренда, не мог не удручать тот факт, что его опередил именно Милкен. Они были давними врагами: однажды Гутфренд отказался разговаривать с Милкеном на равных, и все закончилось ссорой.

Но это был лишь первый удар для Гутфренда. Не прощавший обид и беспощадный к врагам Милкен не раз сводил личные счеты через рынок. Не изменил он себе и на этот раз. 27 сентября 1987 года на тикерной ленте появилось сообщение о том, что знаменитый “король губной помады” Рональд Перельман (владелец Revlon) накапливает крупный пакет акций банка Salomon Brothers и собирается его поглотить. Естественно, что финансистом и главным идеологом сделки был Милкен. Он просто использовал своего давнего клиента и друга Перельмана для столь неординарной мести Гутфренду. И хотя Перельману не удалось “захватить” Salomon Brothers (банку помог Уоррен Баффет, ссудив Salomon $700 млн. для выкупа своих акций), цель была достигнута: банк понес крупные убытки, а Милкен и Перельман еще и заработали на этом.

Закат империи
Майкл Милкен был своего рода “финансовым Гудини” 80-х годов. Человеком, который мог превратить любого нищего в миллионера. И хотя клиенты Милкена были далеко не бедные люди, многие из них увеличили свои состояния в сотни и тысячи раз.

Одна из главных причин его головокружительного успеха была проста: он, по сути, торговал “американской мечтой”. Согласившись на высокие проценты по облигациям и значительные комиссионные Милкену, почти любой мог “приобрести” себе какую-нибудь корпорацию.

Ирония в том, что именно это и стало началом конца: слишком многие испугались сложившейся ситуации, в которой любую компанию в Соединенных Штатах Америки можно поглотить.

Головокружительный взлет империи Милкена создал ей немало врагов из числа менеджмента крупнейших корпораций Америки и конкурентов Drexel.

Начал раскручиваться один из самых крупномасштабных скандалов в истории Уолл-Стрит. Правление Рейгана с его политикой невмешательства в бизнес и экономический бум 80-х подходили к концу.

Полетели головы: многие арбитражеры, корпоративные “захватчики”, сотрудники инвестиционных компаний и банков были осуждены за мошенничество с ценными бумагами.

Молодой и амбициозный Рудольф Джулиани, будучи федеральным прокурором, уже тогда метил в мэры Нью-Йорка и хотел во что бы то ни стало извести “змеиное гнездо” на Уолл-Стрит и набрать политический вес, нужный для победы на выборах. Как раз в этот момент ему и подвернулся Милкен.

Беспрецедентное по своей жестокости расследование длилось четыре года. Многие из друзей Милкена, в том числе и руководство Drexel, чтобы облегчить себе наказание, начали выступать против него. В феврале 1990 г. компания Drexel объявила о своем банкротстве. На Милкена ополчилось общественное мнение. В глазах обывателей он стал идолом “десятилетия алчности”.

“Он ни разу не предал и ни разу не пощадил”
Милкен боролся до конца. Но, несмотря даже на то, что он нанял одну из самых крупных и дорогостоящих команд юристов и пиарщиков, когда-либо защищавших одного клиента, в конце концов он вынужден был признать себя виновным. В ноябре 1990 г.  суд вынес приговор: 10 лет тюремного заключения и штраф в размере $600 млн. (всего за 10 лет Милкен заплатил штрафов около $1 миллиарда).

В реальности он отсидел 22 месяца. Условием его досрочного освобождения стал пожизненный отказ от любой деятельности с ценными бумагами. По некоторым оценкам, сумма, оставшаяся у него и его семьи после уплаты всех штрафов, составила около $2 млрд.  Несмотря на свои преступления, Милкен внес огромный вклад в богатство и процветание Америки.  Благодаря своей империи, он явился одним из авторов экономического бума 80-х. Его также можно назвать одним из отцов-основателей “силиконовой долины”. Милкен мобилизовал свыше $25 млрд.  для таких компаний, как McCow, Viacom, MCI, Cablevision Systems и Time Warner. На эти деньги они создали первую оптико-волоконную сеть в США, первую национальную систему беспроводной телефонии, а также сформировали сеть кабельного телевидения, сделав США лидером в мире по этому типу вещания.

После возвращения из тюрьмы Милкена ждал страшный удар: врачи нашли у него рак. Но он су-мел побороть болезнь. Сейчас Майкл Милкен занят на поприще платного образования.  Его компания Knowledge Universe, основанная в 1997 году, уже стала одним из ведущих игроков на этом рынке. Он также является председателем правления Milken Institute, занимающегося изучением глобальных экономических процессов.  Каждый год Milken Institute проводит международную конференцию с участием более 1000 делегатов. На ней часто выступают виднейшие представители американского истеблишмента, многие из которых являются давними друзьями Милкена. Он по-прежнему верит в такие ценности, как семья, преданность делу и настоящая дружба. Как сказал Леви Раньери, глава отдела закладных в Salomon Brothers: “Я знаю Майкла, и он мне нравится. На его могильном камне напишут: “Он ни разу не предал друга и ни разу не пощадил врага”.

Борис Митрофанов